О
русской системе представительства
Христос
Воскресе! Из того, что я хотел
сказать, уже многое сказано, и я рад, что многие наши мысли практически
у
всех совпадают,
хотя есть определенные
оттенки. Начнем с того, что после 1991 года произошла катастрофическая
подмена
политико-правовой системы и политико-правовой идеологии. По аналогии с
так
называемой рецепцией римского права, которое имело место в средние века в Европе,
которое, как обычно
считают, для Европы
в то время,
наверное, имело положительное значение, мы можем говорить также о
политико-правовой рецепции, в наших условиях, однако, никакого
положительного значения
не имевшей, –
только негативное. Речь идет о рецепции
евроатлантической правовой системы, которая выразилась в трех компонентах, в трех
составных частях.
Первое
– была
рецепирована концепция разделения властей. Второе – рецепция
доктрины прав
человека и третье
– рецепция доктрины
приоритета международного права над национальным. Тем самым наложена на
возможность живого и органического
развития русского общества сетка
абсолютно
чужеродной системы, которая складывалась веками в принципиально иных
исторических и политико-исторических условиях. Мы в данном случае даже
не будем
говорить хорошо это или плохо. Мы будем просто говорить о том, что
наложено
нечто абсолютно не сродное. Понятие
сродности это фундаментальное
понятие в
русской философии, которое сформулировал
философ Григорий Сковорода. Абсолютно не сродные вещи были наложены на
русскую органику.
Отсюда и наш нелепый парламентаризм, который выражается в том, что
политические
и представительные силы формируются по идеологическому признаку.
Разделение
народа на
коммунистов, социалистов, либералов, социал-демократов, консерваторов и
даже монархистов,
если монархизм понимать как политическую партию, абсолютно
искусственно.
Постольку поскольку русская система
представительства всегда, начиная от дружинного
представительства Руси
Киевской и Новгородской, затем
сословного
представительство Руси Московской, затем возрожденного земства в Х1Х
веке в
Российской империи и в определенном смысле даже система
Советов в лучшую ее пору – я имею в виду с
середины 30-х и до
середины 50-х, в пору
органического развития Советов – была представительством по
признакам
жизнеспособным: профессиональным, корпоративным,
сословным, если угодно, даже клановым, ничего плохого в этом
понятии нет, если правильно
понимать не как олигархические кланы, а как землячества, корпорации и
т.д.
Только
такая
система представительства является для русской
государственности
жизнеспособной. Напомню, понятие жизнеспособности выдвинуто Львом
Александровичем Тихомировым в противовес двум
противоположным определениям
– «прогрессивное» и
«реакционное».
Лев Александрович
совершенно справедливо говорил, что и то, и другое абсолютно
бессмысленные
миражи, в то время как понятие жизнеспособности соответствует
государственным
интересам России. Понятие
«жизнеспособное
государство» должно являться для нас основополагающим. При
этом Тихомиров
исходит из классической схемы Аристотеля
о так называемых правильных или неправильных формах, в данном случае
под правильными
формами понимается монархия, аристократия и полития – то же
самое, что
демократия, только освященных
православной верой. Именно классическая схема Аристотеля,
одухотворенная
православной верой, главная концепция работы Льва Александровича
Тихомирова о
монархической государственности, которая может быть в определенном
смысле концептуально
применена не только к монархии,
но и к другим государственным формам.
Кстати,
Аристотель
совершенно справедливо говорил о том, что монархия является приемлемой
для
большой территории, аристократия – территории средней, в то
время как полития и
демократия приемлемы только лишь для малых территорий, в идеале одного города. То есть, где все знают друг друга.
В
этом случае, если мы применим методику
Аристотеля и Тихомирова, то мы увидим,
что демократия не противоречит монархии,
а, более того, монархию дополняет – именно
как демократия в пределах
малой территории, как местное самоуправление или демократия сообществ.
Как
замечательно говорил наш друг французский философ Ален де Бенуа,
демократия
участия. В этом плане демократия участия является противоположностью
демократии
парламентской и никоим образом не противоречит монархии.
На самом деле
все то, до
чего современная политология, даже на примере француза Алена де Бенуа,
додумывается только сейчас, давно существовало. Образцом, если угодно,
матрицей
такой системы являлась Московская Русь. Московская Русь идеально
соединяла в
себе единоличную централизованную царскую власть и то, что мы сегодня
могли бы
назвать «демократией на местах». Причем верховная
власть не была ограничена
юридически, поскольку принадлежала Царю, который соединял в себе
законодательную, исполнительную и судебную власть. Это с одной стороны. С другой стороны, не
ограниченная централизованная
власть дополнялась земскими учреждениями, сословным представительством
и
Земским Собором. Основной принцип избрания на Земский Собор –
сословно-территориальный. Или, как бы мы сегодня сказали,
территориально-профессиональный. Да, сегодня сословия уничтожены. Но –
парадоксально – сословное
представительство вполне
возрождаемо сегодня как представительство
территориально-профессиональное. При
этом представительный орган не ограничивает верховную власть, а
помогает ей и
является совещательным и законосовещательным. При этом свобода
высказывания –
личного и коллективного – не уничижается.
Можно сказать так:
свобода без,
а, точнее, вне демократии. Демократия как раз ограничивает свободу. На это обращали внимание
еще славянофилы.
Именно такой земско-соборный принцип
существовал в Московской Руси.
Другое дело, что в Московской Руси он
не был подкреплен технически, производительно, производственно. Не был
подкреплен развитой промышленностью и, к сожалению, задохнулся.
Значительную
роль в его уничтожении сыграли еще и церковные реформы, но это уже
другая тема,
о которой мы здесь
говорить не будем.
Этот принцип,
который
сохранялся как идея, был
возрожден в
начале ХХ века. Да, да, речь идет именно о Советах. В условиях
господства
коммунистической идеологии у нас все это было искажено. Создание первых
Советов рабочими в
1905-м году, в
частности, знаменитого Иваново-Вознесенского
совета, приписывалось
большевикам. На
самом деле первые
советы на предприятиях
были поддержаны верховной властью, и Государь Император Николай
Александрович
очень интересовался Советами как
формой
устройства, на что я прошу обратить особое внимание. А в гражданскую войну некоторые движения,
отколовшиеся как от
красных, так и от белых, выдвинули замечательный, на мой взгляд, лозунг
– «Царь
и Советы, а правительство рабочее».
Что
это означает? Это
означает – Царь и
земство, а правительство профессиональное, без министров-капиталистов,
что,
по-моему, является абсолютно правильным и сегодня.
Вот эта формула « Царь и Советы, а
правительство рабочее», по-моему, является тем, что осталось
нам от Московской
Руси и идет через века. В дальнейшем в эмиграции
лозунг «Царь и Советы» в 30-е
возродило очень
интересное движение, которое называлось младороссами. И собственно
говоря, само
по себе название его «Россия молодая», которое
выдвинуло лозунг «Царь и
Советы», очень символично. Именно молодая Россия, русская
молодежь вполне может
и должна, наверное, сплачиваться под
этой замечательной идеей – Царь и Советы.
Причем,
идея эта очень творческая. Она в принципе может включать в себя все,
что
угодно. При этом в тех условиях, когда
экономический кризис
стремительно
приводит нас к полному разочарованию в рынке, в капитализме и всему
прочему,
идея «Царь и Советы»
есть в определенном
смысле идея нового монархического социализма, разумеется, социализма не
марксистского
толка. Вспомним, хотя бы, те формы социализма, которые ругательно перечислены в
«Коммунистическом манифесте»
самим Марксом: аристократический
социализм и крестьянский социализм. Добавим военно-иерархический
социализм, социализм рабочей аристократии.
Вспомним – у Юнгера –
противопоставление труженика пролетарию. То есть мы говорим о возрождении трудового
государства, но православного
и самодержавного, с легитимным Царем во главе.
Таким
образом, крестьянский, аристократический и рабочий социализмы в
условиях
православной монархии не противоречат друг другу, а являются взаимно дополняющими. Это
и есть новая
сословность, которую следует понимать как профессионально-трудовое
представительство, очевидно при более открытой системе формирования
сословий,
чем это было ранее. Хотя не полностью открытой, потому что сословность
всегда
связана с определенной наследственностью. Если наследственной является
верховная власть, то наследственной является и в определенном смысле
сословность. Но, с другой стороны,
это
сословность свободная для
вхождения
талантливых людей в
тех условиях,
которые соответствуют их сродности. Так что открытость сословий должна
сочетаться с наследственностью. После того, как у нас все перемешалось,
сродность
должна находить сродность, что вполне естественно.
Такое
государство воплотит в себе духовное
наследие московской Руси, юридическое наследие Российской Империи и
организационно-трудовой опыт и военный опыт Советского Союза как третий
составляющий элемент.
То есть тем самым,
такое государство является синтезом всех эпох русской истории.
Соответственно,
и фигура Царя, – давайте говорить и об этом тоже, при этом,
не вдаваясь в
ненужные сейчас споры,
но наметим
главную веху – фигура Царя также должна соединять в себе
эпохи русской истории.
Так или иначе, тот Царь, о
даровании
которого мы молимся, должен соответствовать этому принципу. Он должен
наследовать как Рюриковичам, так и Романовым. При этом наследие
Рюриковичей
должно быть более духовным, наследие Романовых в данном случае должно
быть
более юридическим. Более на эту тему я сейчас говорить не буду. Добавлю
по вопросу
управления и самоуправления.
Самоуправление
может быть самым разным – советы, казачий круг, сельский
сход, курултай – все,
что угодно. Это и есть «демократия участия». Что
касается управления, то
управление –
дело элиты, и ее, на мой
взгляд, должна прежде всего составить люди, прошедшие военную инициацию, горячие точки. Она должна
включать в себя,
прежде всего, людей армии, людей разведки, людей так или иначе
наследующих
воинский опыт в каком-то плане. И людей – профессиональных
управленцев,
технических специалистов и патриотически настроенных людей, которые
обеспечивают такое управление идеологически. Но при этом в средоточии
должны
находиться люди меча, скажем так. И это никоим образом не противоречит
рабочему,
крестьянскому, ремесленному и так далее представительству в органах,
условно
говоря, демократии участия при монархической русской власти. А уже
далее – дело
органического развития, точнее, раскрытия основного принципа. Благодарю за внимание.
