Европейцы и иммигранты: общая  проблема  Европы

                                           

             Великая иммиграционная катастрофа

                                                     Джулиан Линдли-Френч – член Группы стратегических советников                                                                Атлантического совета США в Вашингтоне, член Королевского                                                                        института международных отношений в Лондоне и профессор
                                                     Академии обороны Нидерландов.

Последние статистические данные, обнародованные Управлением национальной статистики Великобритании (УНС), свидетельствуют о том, что в 2010 г. гипериммиграция в Великобританию не сбавляла обороты. Страна уверенно приближается к рубежу в 70 млн жителей. Такое количество людей острова просто не смогут обеспечить всем необходимым. Как таковая гипериммиграция представляет реальную угрозу для английского общества, культуры и социальной инфраструктуры. Уайтхолл снова подводит британцев в этом важном вопросе, и при этом правительство пытается заставить граждан помалкивать, обвиняя в расизме любого, кто осмеливается его обсуждать.

Однако выражение обеспокоенности по поводу одной из самых насущных проблем нашего века – это не расизм. Невозможно и дальше подавлять здравый смысл.

                                         Это фото не из Африки.  Это фото из Великобритании

Би-Би-Си, конечно, освещает динамику в области иммиграции мимоходом, предпочитая избегать комментариев, способных разрушить идиллию культурного многообразия, в которую эта служба свято верит. На самом деле она не вчера утратила объективность при освещении этого вопроса.

Чистый приток иммигрантов в прошлом году увеличился на 21%. Иными словами, в Великобританию прибыло на 239 тысяч человек больше, чем покинуло ее пределы. Сама по себе эта цифра может ввести в опасное заблуждение, поскольку маскирует потерю коренных британцев для острова. А это означает, что социальное и культурное значение этого явления намного серьезнее, чем следует из официальной статистики. В прошлом году из страны выехало 336 тысяч человек. УНС оценило количество долгосрочных иммигрантов (людей, приезжающих на постоянное место жительства) в прошлом году на уровне 575 тысяч человек. В свете этой статистики намерение правительства снизить ежегодный приток иммигрантов до «нескольких десятков тысяч» к 2015 г., о чем было ранее объявлено, выглядит просто смехотворным. «С математикой они явно не дружат», – сказали бы американцы.

Справедливости ради следует отметить, что эта цифра во многом отражает наследие последнего лейбористского правительства, которое не только утратило контроль над британскими границами, но и всячески способствовало гипериммиграции. Прежде чем бить тревогу, я готов дать нашему правительству еще один год, чтобы взять иммиграцию хотя бы под частичный контроль и доказать статистическими выкладками, что оно это сделало.

Надо также признать, что значительная доля иммигрантов, въехавших в страну, – это иностранные студенты. Всего в прошлом году их приехало 228 тысяч человек. С одной стороны, это хорошая новость для сектора высшего образования Великобритании, но, с другой стороны, многие из студентов затем остаются здесь на постоянное место жительства. Любые попытки осуществить принудительную депортацию блокируются законом о правах человека, который фактически лишил Уайтхолл возможности контролировать границы Великобритании. Что делают политики, когда не могут справиться с кризисом? Они зарывают свою коллективную голову в ближайшую кучу песка.

Это не вопрос расовой неприязни, это проблема массовости. Мне безразлично, какой цвет кожи у британцев – белый, черный, желтый или какой-то еще, – главное, чтобы они были лояльными гражданами Соединенного Королевства и разделяли ценности, на которых держится наше общество. Все факты говорят о том, что одержимость британского истеблишмента идеей культурного многообразия приводит к умножению числа граждан Великобритании, преданных интересам других стран.

Особенно беспокоит резкое увеличение числа иммигрантов из так называемых стран А8 в Восточной Европе. Я часто бываю в этих странах и вижу там множество замечательных людей, которые трудятся в поте лица. Однако количество людей, приезжающих в Великобританию оттуда на постоянное жительство, увеличилось с 5 тысяч человек в 2009 г. до 39 тысяч человек в 2010 году. Как это ни печально, многие сразу попадают в зависимость от социальных пособий или выполняют ту работу, которая могла бы позволить безработной молодежи Великобритании начать восхождение по карьерной лестнице. По состоянию на август 2011 г. в Великобритании насчитывается примерно 1 млн нигде не учащихся и не работающих людей в возрасте от 16 до 24 лет. В то же время в Варшаве сегодня 43 тысячи человек претендуют на британское социальное пособие.

Министр по вопросам иммиграции Дамиан Грин привычно смалодушничал, заявив, что по законам Европейского союза правительство не должно сдерживать взаимную или встречную миграцию внутри ЕС. Извините, но речь идет не о взаимной, а об односторонней миграции. Я всячески приветствую управляемую миграцию, но в том-то все и дело, что она стала неуправляемой. Если эта тенденция продолжится, Лондону придется начать рассмотрение вопроса о временном выходе из европейских договоров, чтобы восстановить контроль над границами страны.

Британские граждане всех рас и вероисповеданий сыты по горло неспособностью Уайтхолла хоть как-то обуздать гипериммиграцию. Мы имеем дело с недееспособной политикой, отвратительным менеджментом и полным безволием. Прежде всего мы видим абсолютно недееспособное политическое руководство, и это заставляет меня не на шутку тревожиться о будущем моей страны. Все это очень и очень печально. Лондон, возьми себя в руки!

=================================================================================

                   Количество вместо качества

                           Почему иммиграция несет России

                          больше проблем, чем возможностей

 О.В. Троицкая – кандидат политических наук.
 

 Россия, как и другие развитые страны, стоит перед лицом серьезных демографических вызовов, для преодоления которых ей придется использовать потенциал трудовых мигрантов. Но, являясь региональным, а не глобальным центром миграции, она может рассчитывать на приток лишь неквалифицированной рабочей силы, что чревато социальными проблемами.

В ближайшие десятилетия Россию ожидает серьезный демографический кризис, связанный с естественной убылью и старением населения. К 2025 г. численность лиц трудоспособного возраста сократится на 10–15 млн человек, что увеличит социальную нагрузку на каждого работающего и снизит темпы экономического роста. По мнению многих исследователей, сгладить негативные последствия демографического кризиса могла бы трудовая иммиграция.

Россия уже сегодня входит в десятку крупнейших центров международной миграции наряду с США, Канадой, Германией, Великобританией и Францией. Число мигрантов на ее территории оценивается примерно в 12 млн человек, или 8,5% всего народонаселения. Если в ближайшие 15 лет Россия примет еще около 10 млн человек трудоспособного возраста, то доля иностранного населения в стране возрастет до 13–15%. Неизбежность такого сценария, полагают эксперты, подтверждается опытом большинства развитых стран, в которых численность жителей уже давно увеличивается за счет миграции, а доля иностранцев значительно превышает российский уровень.

                                                          Это  Москва  сегодня.  Какой она будет послезавтра?

Тем не менее подобные рассуждения часто упускают из виду существенное отличие России от других развитых стран в области миграционной политики. Большинство сравниваемых государств представляет собой глобальные полюса миграции, притягивающие людей различной квалификации со всего мира. Высокий уровень доходов и качества жизни привлекает не только желающих работать в поле, на стройке или в сфере обслуживания, но и специалистов в области медицины, образования, информационных технологий, производства, экономики и управления. Согласно оценкам экспертов Международной организации по миграции, квалифицированные специалисты составляют в развитых странах до 25–30% постоянных мигрантов. В Соединенных Штатах, по данным Института Брукингса, в настоящее время высококвалифицированные мигранты превышают по численности низкоквалифицированных, а ежегодный приток специалистов измеряется сотнями тысяч.

Россия же представляет собой региональный полюс в мировой системе миграционных потоков, притягивающий преимущественно неквалифицированную рабочую силу из близлежащих стран и гораздо менее привлекательный для специалистов с международного рынка труда. Более 95% трудовых мигрантов в России – выходцы из стран СНГ, Балтии, а также Грузии, Турции, Китая и Вьетнама. Доля квалифицированных специалистов в общем объеме потоков составляет едва ли несколько процентов: по данным Федеральной миграционной службы РФ, количество квалифицированных мигрантов в 2010 г. в России увеличилось на 23 тысячи человек (из них 3 тысячи – высококвалифицированные), в то время как разрешений на работу было выдано около полутора миллионов. Если прибавить к этому несколько миллионов нелегальных трудовых мигрантов, то квалифицированные иностранные работники будут выглядеть просто каплей в безбрежном море мигрантов.

В последние годы российское правительство приняло ряд мер для изменения ситуации: отменены квоты для высококвалифицированных специалистов, упрощен режим получения визы и разрешения на работу, введены налоговые льготы. О том, что эти меры возымели положительный эффект, свидетельствует рост такой категории иностранцев с 3 тысяч человек в 2010 г. до 9 тысяч по состоянию на середину 2011 года. В ближайшем будущем представители миграционной службы также намерены внедрить в России балловую систему отбора мигрантов по типу австралийской, канадской и британской, что позволит дать специалистам еще большие преференции по сравнению с неквалифицированными работниками.

Тем не менее переломить текущие тенденции в иммиграционных потоках едва ли удастся. Низкая глобальная конкурентоспособность российского рынка труда и относительная (по сравнению с наиболее развитыми странами Северной Америки, Европы и Азии) непривлекательность местного образа жизни способствуют скорее оттоку местных, чем притоку иностранных специалистов. Вследствие чего Россия продолжит принимать преимущественно неквалифицированных трудовых мигрантов. В долгосрочной перспективе замещение убывающего российского населения подобной рабочей силой приведет к возникновению масштабных проблем социального, экономического и культурного характера.

                                                                          Мировой опыт

                                                         Мировой  опыт:  Париж,  пятница

Современный подход к управлению миграцией в России сравним с подходом США, Франции и Германии в послевоенные десятилетия ХХ века. В те времена официальной целью политики этих стран, как и сегодня России, провозглашалось поощрение миграции ради экономического восстановления и процветания принимающего общества. В промышленности и сельском хозяйстве не хватало рабочих рук, и опора на труд мигрантов казалась более выгодной, чем механизация или рационализация труда местного населения. Послевоенный всплеск рождаемости не позволял увеличить уровень занятости за счет женщин, а молодежь стала отдавать предпочтение получению образования, не спеша пополнять ряды заводских или сельскохозяйственных рабочих.

Правительства приняли на себя функции рынка и работодателей и стали централизованно завозить мигрантов, ориентируясь на макроэкономические показатели безработицы и занятости. В 50-е – 60-е гг. ХХ века Франции удалось привлечь более миллиона рабочих из стран Южной Европы и Магриба. Германия приняла сотни тысяч гастарбайтеров из Турции, Италии, Испании и Португалии. В другом полушарии Соединенные Штаты заключили соглашение с правительством Мексики и в рамках так называемой программы Брасеро (1942–1964 гг.) ввезли несколько миллионов мексиканцев для работ в сельском хозяйстве и строительства железных дорог.

Потребовалось несколько десятилетий, чтобы полностью оценить последствия притока иностранных неквалифицированных работников для экономики и общества принимающих государств. К концу 1980-х – началу 1990-х гг. правительства столкнулись с непредвиденными для них вызовами и были вынуждены признать ошибочность политики открытых дверей.

Во-первых, опыт показал, что власти не способны эффективно обеспечивать возврат и ротацию мигрантов: чем дольше используется иностранная рабочая сила, тем больше зависит от нее рынок труда. Работодатели и мигранты теряют интерес в возвращении последних на родину, так как первым приходится проходить через лишние процедуры найма и обучения новых работников, а вторые не желают терять более высокий источник заработка. Ни одной стране не удавалось держать под контролем численность гастарбайтеров во время и после закрытия программ массовой миграции. Все перемещения – как в США, так и в Европе – сопровождались небывалым ростом нелегальной миграции. Так, в Соединенных Штатах за время действия «программы Брасеро» зарегистрировано 4,5 млн легальных пересечений границы, при этом число задержаний нелегальных мигрантов составило 4,9 миллиона.

Во-вторых, в долгосрочной перспективе структура миграции радикально меняется. Если в первые годы едут в основном молодые трудоспособные мужчины, то по мере того как они адаптируются к новой среде и начинают ориентироваться на долгосрочное присутствие, начинается процесс воссоединения семей, переезд женщин и детей. 

                             Молодые трудоспособные мужчины.  Но не работают.  Франция. Париж

Через несколько десятилетий соотношение работающего и неработающего иностранного населения изменяется в пользу иждивенцев. Так, например, в Германии в 1968 г. более двух третей иностранцев имели работу, но к 2000 г. доля работающих иностранцев уменьшилась до 1/5. Как показывают исследования, 60% мигрантов, находившихся к этому времени в стране, приехали после 1985 г., то есть после окончания программы миграции. На сегодняшний день уровень безработицы среди выходцев из неевропейских стран в Германии превышает уровень безработицы среди коренного населения примерно в два раза.

В-третьих, в результате массовых переселений возникают новые проблемы социокультурного характера, которые не в силах устранить ни интеграционная, ни ассимиляционная политика. Благодаря развитию транспортных средств и коммуникации мигранты могут поддерживать связи со своими соотечественниками поверх границ и постоянно подпитываться культурой общества происхождения. В результате попытки привести к общему знаменателю правовую и бытовую культуру местного населения и недавних переселенцев становятся весьма проблематичными. Более того, вследствие массового притока малоквалифицированных мигрантов происходит неизбежное заполнение ими определенных ниш на рынке труда, приводя к срастанию социальных и этнических меток. В обществе усугубляется стратификация по спаянным социально-этническим характеристикам, что дает повод для острых конфликтов на почве «этнизации» социальных проблем.

              Спаяность уже ощущается. Надпись на плакате: " Уничтожить тех, кто клевещет на ислам ! "

                                                  А это для тех, кто плакаты не читает или не желает читать.

Вышеперечисленные вызовы социально-экономического и культурного характера – не что иное, как побочные эффекты политики открытых дверей. Они проявляются в долгосрочной перспективе и могут быть незаметны на первом этапе массовой неквалифицированной иммиграции, но радикальным образом меняют статус-кво в принимающем обществе.

На сегодняшний день все развитые страны, прошедшие через «макро-программы» ввоза мигрантов, отказались от них в пользу «микро-программ» в отдельных сферах (например, в сфере информационных технологий, сельского хозяйства, научных исследований и разработок). Масштаб их определяется не общими показателями занятости, а потребностями отдельных секторов экономики, запросами от конкретных работодателей и ценностью квалификации работника.

Отказа от иммиграции как средства решения демографических и экономических проблем не произошло, но подход к ней стал более дифференцированным и сложным. Основной задачей стало обеспечение такого баланса выгод и издержек, при котором вклад мигрантов в принимающее общество (в виде налоговых отчислений и продуктов деятельности) был бы значительно выше расходов на их социальное обеспечение.

Сегодня в большинстве развитых стран въезд неквалифицированных трудовых мигрантов строго ограничивается и разрешается только при наличии: а) конкретного запроса от работодателя; б) квот по данному виду деятельности, в) подтверждения, что на эту работу не претендуют местные рабочие и что иностранцам будет выплачена зарплата, сравнимая с местной; г) индивидуального контракта, в котором указаны место работы и сроки пребывания, не превышающие периода занятости – сезона сбора урожая, строительства объекта и т.д. Как правило, неквалифицированные гастарбайтеры не имеют права менять место работы и продлевать статус, по истечении контракта и визы они обязаны покинуть страну. Контроль границ, проверки рабочих мест, штрафы работодателей, использующих нелегальный труд, внесение нелегалов в «черный список» – все эти правительственные меры хоть и имеют ограниченный эффект, но помогают удерживать неквалифицированную миграцию в жестких рамках.

Вместе с тем, мобильность квалифицированных специалистов не только не ограничивается, но и всячески стимулируется, ведь такие работники снимают ряд проблем, так как в их случае более вероятно ожидать, что они будут соблюдать законодательство и лучше адаптироваться к местным условиям. Более того, они вносят уникальные и необходимые компетенции на местный рынок труда. Балловые системы Канады, Австралии, Великобритании позволяют отбирать нужных им мигрантов по возрасту, профессии, опыту работы, знанию языка, предоставляя наиболее выдающимся специалистам, инвесторам и бизнесменам возможность въезжать и оставаться в стране даже без наличия занятости. В Соединенных Штатах и ряде европейских стран созданы специальные визы для квалифицированных профессионалов – как правило, они выдаются по упрощенной процедуре и на более длительный срок, позволяют менять место работы и продлевать пребывание в случае необходимости. На представителей наиболее квалифицированных, востребованных и высокооплачиваемых профессий не распространяются квоты – например, в США сняты ограничения, препятствующие въезду выдающихся деятелей, представляющих науку, образование, бизнес, спорт, кинематографию и шоу-бизнес, а также ряда специалистов из Канады, Мексики и Австралии. В Германии въезд не ограничивается теми, кто трудится в сфере информационных технологий, то же относится к крупным инвесторам и тем бизнесменам, которые способны создать не менее пяти рабочих мест.

Значительный рост квалифицированной миграции придает импульс зонам свободной торговли и ослаблению визовых барьеров между продвинутыми странами. На сегодняшний день в целях углубления деловых и культурных связей в Европейском союзе, США, Канаде, Японии действуют правила безвизового посещения и пребывания граждан большинства развитых государств на срок до 90 дней.

Граждане стран ЕС получили право свободно перемещаться и работать в любой стране Евросоюза, что позволило поддерживать равновесие на региональном рынке труда и пополнять рабочую силу за счет культурно близких мигрантов. На сегодняшний день около половины лиц, мигрирующих на постоянное место жительства в страны Европейской экономической зоны (ЕЭЗ), родились в других странах, входящих в эту зону. Например, в Норвегии и Швейцарии доля европейцев в числе приезжих доходит до двух третей.

Следует отметить, что такие организации, как Североамериканское соглашение о свободной торговле (НАФТА) и Ассоциация государств Юго-Восточной Азии (АСЕАН), в которых страны-члены существенно отличаются друг от друга по уровню развития, достигли соглашения относительно свободы перемещения только квалифицированных специалистов, исключая возможность полного открытия границ. Несмотря на лоббирование развивающихся государств, более продвинутые державы региона блокируют любые попытки снятия миграционных барьеров, опасаясь неконтролируемых потоков неквалифицированных мигрантов и дерегуляции национальных рынков труда.

                                                                        Российские реалии

                                        У нас пока этого не увидишь. Но жизнь не стоит на месте.

              И вот доказательство - новый россиянский праздник в подходящем для этого месте

Российская миграционная политика сохраняет немало общих черт с послевоенной политикой развитых стран. В России до сих пор преобладает макроэкономический подход к регулированию миграции, основанный на общих показателях численности и занятости населения. Данная политика отвечает неким абстрактным «национальным потребностям», при этом не учитываются нужды конкретных секторов экономики, квалификационные и культурные особенности мигрантов – все, на чем основывается современная миграционная деятельность на Западе.

Безвизовый режим в СНГ работает по той же схеме, что и послевоенные межправительственные программы приглашения рабочих, открывая возможности для массовой неконтролируемой миграции. Те, кто успевает пройти процедуры и попасть под официальные нормативы, устраивается легально, все остальные въезжают в страну и ищут работу на местах. В этих условиях логично выглядят предложения некоторых экспертов об отмене квот: в режиме открытых границ между бедной и богатой странами политика квотирования рабочих мест вообще не может функционировать, потому что все, кто не попадает под официальные квоты, приезжают нелегально и уходят в неформальный сектор. С квотами или без таковых правительство не в состоянии защищать местных рабочих от демпинга зарплат и безработицы, вызванных притоком иностранных рабочих; способствовать распределению рабочей силы по секторам и регионам, испытывающим в этом наибольшую нужду.

Продолжение текущей политики приведет в долгосрочной перспективе к развитию тех же побочных эффектов, что возникли в свое время в странах Западной Европы – росту нелегальной миграции, нагрузке на систему социального обеспечения, усилению социальных и культурных конфликтов.

Опубликованный в 2010 г. доклад Центра миграционных исследований «Миграция и демографический кризис» содержит в себе достаточно полную информацию о возрастных, половых, языковых и других характеристиках мигрантов, которые находятся сегодня в России. Этот документ позволяет увидеть признаки надвигающихся проблем. Пока, по данным авторов доклада, среди мигрантов в России преобладают молодые мужчины – их 88%, однако четверть опрошенных из их числа признаются, что фактически безвыездно живут в России, еще 40% остаются в России большую часть года, возвращаясь домой на 1–3 месяца. В будущем неизбежно изменение гендерной структуры среди иностранного населения – большая часть тех, кто связывает свои судьбы с Россией, либо обзаведутся семьями среди местных жителей, либо пожелают воссоединиться с семьями, оставшимися на родине. Детально спрогнозировать последствия семейной миграции сложно, однако можно предположить, что такие особенности семей из более традиционных обществ, как меньшая занятость женщин и более высокая рождаемость, через несколько десятилетий приведут к новому балансу работающих и неработающих среди иностранцев.

Кроме того, исследуя влияние миграции на российский рынок труда, следует подчеркнуть, что на сегодняшний день большинство иммигрантов заняты в наименее формализованных секторах – торговле, строительстве, бытовых и личных услугах. По оценкам экспертов, по настоящим договорам у юридических лиц работают не более трети легальных мигрантов. Учитывая, что за последнее десятилетие доля неформального сектора в России значительно увеличилась и численность занятых в нем работников достигает от 20 до 30% рынка труда (по разным оценкам, от 12 до 20 млн), нетрудно предсказать, какой эффект окажет поддержание текущей структуры миграции на степень «формализации» рынка. Если предположить, что до 2025 г. Россия потеряет около 10 млн трудоспособного населения и сможет привлечь столько же трудовых мигрантов, имеется риск, что доля занятых в неформальном секторе возрастет до 35–40% трудоспособного населения.

Наконец, в упомянутом докладе отмечаются тревожные тенденции того, что среди прибывающих мигрантов наблюдается снижение уровня владения русским языком и относительная замкнутость в своих сообществах. В Россию начинают прибывать представители поколения, рожденного и воспитанного уже после распада Советского Союза. Большинству из них знание языка просто не нужно: они работают преимущественно среди таких же мигрантов (45%), либо вместе с мигрантами и местными жителями (18%). В долгосрочной перспективе это приведет к тому, что все меньшая часть мигрантов сможет интегрироваться в российский рынок труда: без языка и контактов с местным населением им будет сложно искать легальные способы заработка и отстаивать свои права в случае их нарушения, их жизнь все больше будет регулироваться законами общины.

                                                                         Источник проблемы

В последние годы российские власти приняли ряд мер, значительно упрощающих процедуры въезда для высококвалифицированных работников. Руководители правительства, Федеральной миграционной службы РФ неоднократно подчеркивали, что Россия заинтересована в первую очередь в специалистах и что миграционная политика должна быть направлена на увеличение численности высококвалифицированной рабочей силы в общем потоке мигрантов.

Достижению заявленных целей препятствуют несколько факторов. Главным из них является поддержание безвизового порядка пересечения границ России со странами СНГ и визового режима с развитыми странами. Логика миграционной политики России на сегодняшний день прямо противоположна той, что лежит в основе мер, предпринимаемых ведущими западными странами: последние делают все, чтобы отгородиться от развивающегося мира – вводят визовые ограничения для граждан беднейших стран, строят многокилометровые бетонные ограждения на границах, объединяют усилия между собой для контроля пограничных территорий. Россия же применяет «сдерживание наоборот»: оставляет двери открытыми для соседних развивающихся стран и сохраняет визовые режимы с развитым миром.

Вместе с тем, снятие барьеров для мигрантов из развитых стран – необходимое, но недостаточное условие достижения заявленных целей. Россия должна обладать значительной силой притяжения, причем не только относительно более бедных государств, но и конкурентов в лице других развитых стран. Анализ структурных особенностей российского рынка труда свидетельствует в пользу того, что в ближайшее десятилетие квалифицированная иммиграция в Россию не станет массовой.

По уровню оплаты труда Россия может конкурировать с западными странами в достаточно узких сегментах рынка: высшее управленческое звено крупных компаний, отдельные технические специальности. В действительности, учитывая нехватку руководителей со знанием передовых практик управления и организации бизнеса, доходы топ-менеджера в России могут даже превышать уровень зарплат, который предлагают другие развитые страны. По данным международного исследования банка HSBC, Россия занимает передовые позиции в мире по заработку высококвалифицированных мигрантов: 36% «экспатов» в России зарабатывают более 250 тысяч долларов в год (против среднего по странам мира уровня в 13%); 82% признаются, что получают в России больше, чем у себя на родине (против 63% в среднем).

При этом иностранные специалисты не удовлетворены качеством жизни в России, отмечая низкое качество медицинского обслуживания, транспортных услуг, высокие цены на жилье и др. В международном рейтинге HSBC по качеству жизни «экспатов» Россия занимает 24-е место из 25. Опросы показывают, что Россию выбирают для работы, как правило, молодые люди на взлете своей карьеры, воспринимающие миграцию как временный этап, который позволит им быстрее заработать или продвинуться по должности, но не собирающиеся жить здесь постоянно.

Также негативную роль играет общее восприятие рисков, связанных с ведением бизнеса в России. В международных рейтингах Transparency International, Standard & Poor’s, Moody’s и других организаций деловой и инвестиционный климат России оценивается как высокорискованный, вследствие коррупции, непрозрачности, финансовой уязвимости и других показателей. Справедливость этих оценок подтверждают опросы среди зарубежных бизнесменов, имеющих опыт работы в России.

В сфере более массовых квалифицированных специальностей Россия значительно уступает другим развитым странам как по уровню дохода, так и по престижу многих профессий. Например, в Соединенных Штатах около 2 млн иммигрантов работают преподавателями вузов, 3 млн относится к категории медицинского персонала (врачи, ассистенты врачей, медсестры, специалисты по уходу за больными). В России же, по данным Федеральной миграционной службы, в сферах здравоохранения и образования работают всего 0,4% легальных трудовых мигрантов, то есть несколько тысяч человек.

Такое различие неудивительно, если учесть тот факт, что в США на медицину приходится восемь из десяти самых высокооплачиваемых профессий (средняя зарплата хирурга составляет 220 тысяч долларов в год); в России же они находятся в десятке самых низкооплачиваемых, при среднем доходе 12 тысяч долларов в год. Зарплата преподавателя вуза в Америке составляет в среднем 45 тысяч долларов в год, в России – 8 тысяч долларов. Более того, в Соединенных Штатах профессии ученого и преподавателя считаются одними из наиболее уважаемых, в то время как в России их престиж существенно снизился.

Потенциальными сферами, способными воспринять большее число квалифицированных мигрантов, являются производство и информационные технологии. И в той и в другой оплата труда зависит от региона и занимаемой должности, но в целом эти сферы конкурентоспособны по западным меркам. Спрос на инженеров и технологов, а также специалистов по производству со средним профессиональным образованием (наладчиков, токарей, механиков, слесарей) только увеличивается вследствие того, что российские компании начинают переориентироваться с импорта на собственное производство. Эти процессы затрагивают многие компании в сфере автомобилестроения и тяжелого машиностроения, производства строительных материалов, пищевого производства, фармацевтики и других областей. Растущий дефицит предложения наблюдается и в отрасли информационных технологий.

Прирост иностранных специалистов в этих областях сдерживается несколькими факторами, в том числе отсутствием массового обучения русскому языку за рубежом, недостаточной открытостью российского рынка труда, менее активной политикой рекрутинга по сравнению с другими странами. Снижение изучаемости русского языка в качестве иностранного и повсеместное распространение английского способствует ориентации рабочей силы на рынки англоязычных государств. Поставлять специалистов, знающих русский, могла бы Восточная Европа, особенно Польша и Чехия, отток граждан оттуда происходит преимущественно в страны Евросоюза. Наконец, Россия значительно уступает в плане международного рекрутинга. Частные рекрутинговые агентства США, Великобритании, континентальной Европы уже сегодня имеют тысячи филиалов в Восточной Европе и Азии, прочесывая рынки на предмет нужных им специалистов, в то время как Россия пытается передавать информацию на правительственном уровне или предоставляет эту задачу отдельным работодателям.

Важным ограничением притока квалифицированных мигрантов является отсутствие стратегического подхода к управлению студенческой миграцией. Будучи второй страной в мире по количеству иммигрантов, Россия отстает от ведущих развитых стран по числу иностранных студентов. В российских вузах ежегодно учится около 100 тысяч иностранцев, что в несколько раз меньше тех же показателей у США (600 тысяч студентов в год), Великобритании (350 тысяч), Франции и Германии (по 250 тысяч). В качестве лидеров международного рынка образования зарекомендовали себя вузы Канады, Новой Зеландии и Японии (в совокупности 350 тысяч студентов), и даже такие развивающиеся страны, как Китай и Малайзия (в совокупности с Сингапуром – 300 тысяч студентов).

Большинство развитых государств сегодня делают акцент именно на студентах, видя в них потенциальный источник уже адаптированных к среде и приспособленных под местный рынок труда специалистов. Серьезное внимание уделяется не только качеству образования, но и социально-психологической помощи в адаптации, организации практических стажировок и содействию в трудоустройстве. Студентам предоставляется возможность частичной занятости в период учебы, а также проживания в стране в течение 6–12 месяцев после окончания вуза для поиска работы.

В России иностранные студенты воспринимаются преимущественно как источник доходов для университетов, а не как будущие специалисты, которые могли бы работать в российских больницах, школах, на предприятиях. Как правило, российские вузы применяют один инструмент «удержания студентов» – снижение требований к их успеваемости. К оценке их знаний (как на вступительных испытаниях, так и в процессе учебы) применяются более низкие критерии, с учетом «трудностей изучения русского языка», разной образовательной подготовки, культурных особенностей. Коррупция в системе образования дополнительно помогает таким студентам переходить с курса и на курс и получить в конечном итоге диплом.

Российское образование стремительно теряет престиж в мире, и эти тенденции не могут не сказаться на составе и численности студенческих потоков. Согласно международным рейтингам The Times, QS, Shanghai Ranking, отечественные вузы не входят даже в первую сотню в мире. Это объясняется частично страновой спецификой (так, например, в рейтингах не учитывается большинство русскоязычных публикаций, тот факт, что в России образовательные учреждения отделены от исследовательских), частично – объективным отставанием по ряду показателей: кадровому обеспечению, международным связям, интернационализации образовательных программ, доходам от НИР и т.д. Хотя в России принято скептически относиться к международным оценкам качества, нельзя не признать их растущую роль в формировании мнения потенциальных студентов.

Практическое отсутствие англоязычных программ, преподавателей и исследователей с международной репутацией, владеющих английским языком, сказывается на составе иностранных студентов. Более 95% являются выходцами из неанглоязычных стран: около 40% студентов происходят из стран Восточной и Юго-Восточной Азии, 25% – из стран Центральной Азии и Монголии, 10% – Африки, Ближнего Востока и Латинской Америки, 10% – Восточной Европы, чуть менее 10% – Закавказья. Опросы иностранных студентов на предмет того, почему они выбрали именно Россию, показывают: главным конкурентным преимуществом российского образования по сравнению с другими странами является не качество, а дешевизна обучения.

Существенным и пока мало признаваемым фактором ухудшения репутации России как международного образовательного центра становится физическая небезопасность. В столицах и особенно провинциальных городах иностранные студенты из стран Азии и Африки часто живут чуть ли не в гетто: сотрудники университета советуют им не выходить далеко за пределы университетского кампуса, не гулять поодиночке или малыми группами, не появляться на улице в темное время суток. Случаи нападений и убийств лиц «неславянской внешности» в России приобрели угрожающие масштабы и измеряются сотнями жертв в год. Блоги, интернет-форумы и сайты переполнены сообщениями о том, насколько опасна Россия для индийских, африканских, азиатских, латиноамериканских студентов – и насколько беспомощна российская полиция в предотвращении случаев агрессии. Эта сеть «сарафанного радио» сильнее любых рейтингов заставляет студентов и их семьи, оплачивающие обучение, делать выбор не в пользу России.

                                                                                       ***

Россия, как и другие развитые страны, стоит перед лицом серьезных демографических вызовов, для преодоления которых ей придется использовать потенциал трудовых мигрантов. Но замещение трудоспособного населения будет идти по иному сценарию, нежели в США или в ведущих европейских государствах.

Главное отличие России состоит в том, что она является региональным, а не глобальным центром миграции и может рассчитывать на приток преимущественно неквалифицированных мигрантов. Ее рынок труда не обладает достаточной привлекательностью для квалифицированных специалистов международного уровня и не может конкурировать с рынками других развитых стран.

Высокие риски ведения бизнеса в России, неудовлетворительное качество жизни, низкая оплата труда квалифицированных специалистов, языковая и культурная специфика, высокий уровень преступности и ксенофобии – все эти факторы и дальше будут ограничивать приток иностранных специалистов, несмотря на меры, принимаемые российским правительством. Миграцию в Россию будет и дальше двигать не сознательное предпочтение ее другим странам, а объективная необходимость – географическая близость, дешевизна перемещения, безвизовый режим, наличие знакомых и родственников, готовых помочь с трудоустройством и жильем.

Опора на неквалифицированную миграцию как средство решения демографической проблемы приведет к многочисленным побочным эффектам, в том числе расширению неформального сектора экономики, увеличению нагрузки на систему социального обеспечения, формированию более устойчивых и закрытых мигрантских общин и связанному с этим росту социокультурной напряженности.

     Турецкая иммиграция, которая изменила Германию
Люк Андре
30.10.2011


Многие немцы турецкого происхождения приехали, чтобы стать свидетелями прибытия в Мюнхен специального поезда, зафрахтованного Стамбулом, чтобы отметить пятидесятую годовщину приезда турецких рабочих в Германию.

Через полвека после соглашения, подписанного между Бонном и Анкарой, около 3 миллионов жителей страны имеют турецкое происхождение.

«Это соглашение изменило нашу страну», ― признает канцлер Ангела Меркель. 30 октября 1961 года Западная Германия подписала соглашение с Турцией, которое открыло дорогу турецким мигрантам. Несколько дней спустя первые 2.500 «гастарбайтеров» вступили на землю Федеративной Республики, после бесконечного путешествия по железной дороге из Стамбула. Через пятьдесят лет турки являются крупнейшим иностранным сообществом страны, официально насчитывается 1.630.000 выходцев из Турции. В общей сложности около 3 миллионов жителей Германии имеют турецкие корни. 

         Иммиграционная дилемма Германии

                   Как привлекать рабочих, которые нужны?

                                                            Тамар Якоби – президент неправительственной организации                                                                             ImmigrationWorks, USA, которая занимается совершенствованием                                                                      иммиграционных законов.

Резюме Немцы почти в равной степени не любят перемены и приезжих, и Германия никогда не станет наиболее предпочтительным местом для высококвалифицированных мигрантов. И все же острая нехватка рабочих рук, которая грозит стране в ближайшем будущем, вынуждает задавать непростые вопросы.

Опубликовано в журнале Foreign Affairs, № 2, 2011 год. © Council on Foreign Relations, Inc.

Книга Тило Сарацина «Германия – самоликвидация», опубликованная в августе прошлого года, остается бестселлером в своей стране. Автор утверждает – иммигранты уничтожают Германию. С точки зрения Сарацина большая часть арабских и турецких мигрантов не только не желают, но и не могут интегрироваться в немецкую культуру, и, чтобы избежать ускоренной гибели нации, государству необходимо принять срочные меры, начав с радикальной перестройки системы соцобеспечения.

Немецкая политическая элита вряд ли сможет проигнорировать предложенную дискуссию. Сарацин – не какой-нибудь малообразованный радикал-мракобес, он был членом совета директоров Немецких железных дорог, министром финансов Берлина и членом совета директоров Бундесбанка. Через несколько дней после публикации книги и последовавшего пламенного интервью, в котором Сарацин упомянул о «еврейском гене» (эта тема в Германии вообще под запретом), его исключили из левоцентристской Социал-демократической партии.

Правоцентристские политики не знали, следует ли им встать на сторону Сарацина или критиковать его. Канцлер Ангела Меркель осудила книгу, но поделилась собственной озабоченностью проблемой иммиграции, заявив, что политика мультикультурализма в Германии «полностью провалилась». Президент Кристиан Вульф, который, как и Меркель, представляет Христианско-демократический союз (ХДС), попытался провести разграничительную черту между государством и Сарацином, заявив, что в Германии «есть место» исламу. Однако Хорст Зеехофер, премьер-министр Баварии и лидер партии-побратима ХДС, Христианско-социального союза (ХСС), поддержал Сарацина. Он утверждает, что Германии больше не нужны иммигранты из «других» культур, и призывает принять суровые меры против тех, кто «отказывается от интеграции».

Вызовы, связанные с иммиграцией, – не новая тема для Германии. Десятилетиями немцы – и родившиеся в Германии, и вернувшиеся на свою исконную родину из-за рубежа, – придерживаются мифа, что гастарбайтеры – рабочие-иммигранты, приехавшие в страну в 1960-е и 1970-е гг. и помогавшие сотворить «экономическое чудо», – не собираются оставаться здесь навсегда. Неудивительно, что многие из тех, кто остался, не смогли успешно интегрироваться в немецкое общество. В течение нескольких десятилетий немцы испытывали нарастающую озабоченность из-за проблем с иммиграцией. Вместе с тем, они редко высказывали вслух свои тревоги. Так была создана идеальная почва для людей, подобных Сарацину. Но хотя полемика с ним тянулась всю осень, параллельно в Германии начались более конструктивные дебаты об иммиграции.

В правящей коалиции, министерствах, средствах массовой информации и на гражданских форумах люди говорили не только о германо-турецком населении и его интеграционных потугах, но также и о тех, кого некоторые считают «иммигрантами, которые нам нужны». Речь шла о том, как привлечь в Германию высококвалифицированных специалистов и профессионалов.

                                                           Лучшие и самые умные

Лишь десятилетие тому назад, после долгих лет отрицания, немцы начали признавать Германию «иммигрантской страной». Законодательство, принятое в 2000 г., открыло путь к оформлению гражданства для детей гастарбайтеров. В 2001 г. комиссия под руководством бывшего председателя парламента Риты Зюссмут подчеркнула необходимость приглашения рабочих-иммигрантов и более энергичных усилий для их интеграции уже на территории Германии.

Вторым законом, вступившим в силу в 2005 г., создан государственный департамент иммиграции и интеграции и введено несколько типов виз для трудовых иммигрантов.

В соответствии с этим документом также учреждены государственные «курсы интеграции», предусматривающие 600 часов обучения на немецком языке для всех переселенцев. К концу десятилетия для управления этими курсами появилась обширная государственная сеть с ежегодным оборотом в 140 млн евро (186 млн долларов). Для сравнения, правительство Соединенных Штатов в прошлом году потратило 18 млн долларов на программы облегчения интеграции.

В проекте реформирования иммиграционной системы, предлагаемом комиссией Зюссмут, во главу угла поставлено приглашение в страну высококвалифицированной рабочей силы. Уже в 2001 г. и в Германии, и во всем мире достижения в области транспорта и коммуникаций начали размывать некогда четкие границы национальных рынков труда, и правительства осознали, что началась борьба за привлечение талантливых кадров на имеющиеся рабочие места. Подобно тому, как в XIX веке могущественные державы сражались друг с другом за территорию и природные ресурсы, теперь они конкурируют за мозги и таланты, стараясь привлечь ученых, инженеров, предпринимателей и управленцев высокого уровня, способных обеспечить динамичное развитие мировой экономики.

Конкуренция на рынке квалифицированных работников обострилась в годы экономического бума прошлого десятилетия. Многие убедились, что самую эффективную иммиграционную политику проводят Австралия и Канада. Для привлечения талантов со всего мира они разработали систему баллов, посредством которой отбирают претендентов с языковыми навыками и уровнем образования выше среднего. Другие государства вскоре также предприняли усилия для приглашения высококвалифицированного труда. С 1998 по 2000 гг. Соединенные Штаты более чем удвоили квоты на допуск квалифицированных рабочих по визам h-1b. В 2001 г. Германия ввела широко разрекламированную «Зеленую карту» для профессионалов в области информационных технологий, сделав исключение из запрета 1973 г. на трудовую иммиграцию. Франция, Ирландия, Нидерланды и Великобритания вскоре выступили с аналогичными инициативами. А в 2007 г. Европейский союз объявил амбициозную наднациональную программу поиска и привлечения талантов из разных стран мира – так называемая «Голубая карта» призвана соблазнить работников, помимо всего прочего, возможностью легко переходить с одной работы на другую в пределах континента. Страны – члены ЕС должны были включить в свои национальные законодательства условия для соискателей «Голубой карты» к июню 2011 года.

Однако усилия Германии по привлечению лучших и самых умных не принесли желаемых плодов. В некоторых случаях политики проявляли малодушие; в других – их инициативы не давали ожидаемых результатов. По программе «Зеленая карта» удалось получить намного меньше специалистов в области информационных технологий, чем ожидалось – менее 16 тысяч человек за три года. Попытка создать немецкую систему баллов провалилась в 2004 году. Знаковый закон об иммиграции, вступивший в силу в 2005 г., привел к вводу нескольких новых виз с правом на трудоустройство высококвалифицированных ученых, инженеров, медицинского персонала, университетских преподавателей и менеджеров (принятые в предыдущие годы поправки облегчили въезд инвесторам и иностранным студентам). Однако реакция оказалась не слишком впечатляющей. Лишь несколько сот специалистов ежегодно принимали решение переехать в Германию на постоянное жительство: в 2009 г. этот выбор сделали всего 169 человек. Еще несколько тысяч интеллектуальных работников ежегодно въезжают по временным визам.

Студенты находят Германию более привлекательной, чем другие группы мигрантов: ежегодно приезжают 60 тыс. молодых людей, но лишь десятая их часть (6 тыс. человек) решает обосноваться здесь после окончания учебы. Вот уже нескольких лет подряд из страны уезжает больше людей, чем прибывает туда с намерением поселиться навсегда. Все это, вне всякого сомнения, обрадует сторонников Сарацина. Следует признать, что немецкая экономика процветает – по некоторым оценкам, в 2010 г. она выросла на 3,7%, однако нехватка квалифицированных работников представляет серьезную угрозу для ее дальнейшего роста. Согласно опросу, недавно проведенному Ассоциацией торгово-промышленных палат Германии, 70% немецких компаний испытывают трудности с поиском высококвалифицированных рабочих, техников и инженеров.

Ассоциация немецких инженеров сообщает о 36 тыс. вакансий на должность инженера по всей стране, а Ассоциация информационно-технологических компаний – о 43 тыс. вакансий в своей отрасли. Особо острую нехватку рабочей силы испытывают малые производственные предприятия, часто расположенные в сельской местности. Эти предприятия, известные в Германии как Mittelstand (среднее сословие), поддерживают экспортный потенциал страны и обеспечивают 70% рабочих мест в частном секторе. По оценке германского Института экономических исследований, нехватка квалифицированной рабочей силы обходится стране в 15 млрд евро (20 млрд долларов). Если этой проблемой не заниматься, статистика будет ухудшаться: уровень рождаемости упал до пугающе низкого уровня – 1,38 ребенка на женщину детородного возраста. При этом население стремительно стареет. По оценке автогиганта Daimler, более половины работников, занятых на его предприятиях, в обозримом будущем перевалят за 50-летний рубеж.

             Это не Турция. Это немецкий город. Но он уже украшен турецкими государственными флагами

                                                                 Прощание с Германией

Вопрос о том, как ликвидировать нехватку квалифицированной рабочей силы, расколол немецкое общество. Представители деловых кругов негодуют по поводу кажущейся незаинтересованности правительства в привлечении иностранных рабочих, которые так нужны сегодня, и говорят о безотлагательной необходимости изменения иммиграционной политики. Даже широкая общественность, которую Сарацин привел в такой восторг, понимает: что-то в стране не так. В средствах массовой информации, в том числе в воскресном реалити-шоу «Прощай, Германия! Эмигранты», постоянно муссируются сюжеты о том, как уезжают способные и привлекательные иностранцы.

Вместе с тем консолидированная политическая воля для решения этой проблемы отсутствует. Многие в правительстве питают иллюзию, будто переобучение безработных – иностранцев и родившихся в стране – может решить все вопросы. Как будто кандидатов и докторов технических наук или грамотных инженеров можно подготовить на вечерних курсах.

Когнитивный диссонанс пронизывает общенациональные дебаты: скептицизм и отрицание маскируют настоятельную потребность в квалифицированной рабочей силе. Как выразился один специалист в области иммиграционной политики, интерпретируя политические лозунги последних двух десятилетий, «мы в Германии неохотно принимаем иммигрантов». И все же, несмотря на то, что осенью прошлого года в средствах массовой информации бушевала полемика с Сарацином, правящая коалиция спокойно обдумывала пакет мер для более активного привлечения в страну талантов со всего мира. Правящая «желто-черная» коалиция в составе консерваторов ХДС/ХСС и экономических либералов из Свободной демократической партии понимает необходимость новых подходов к иммиграции специалистов.

Однако внутрипартийные расколы сводят на нет усилия правительства. Каждая фракция и министерство, которое она контролирует, выдвигает свои идеи. Одни предлагают понизить уровень минимальной заработной платы, которую могут получать высококвалифицированные работники, чтобы претендовать на постоянное проживание. Другие готовы разрешить работодателям обойти требование, согласно которому они должны для начала заполнить вакансии специалистами, родившимися в Германии, а уж затем нанимать иностранцев. Третьи предлагают разрешить иностранным студентам после окончания учебы оставаться в стране не один, а два года.

Наиболее радикальное и всеобъемлющее предложение сводится к замене нынешней политики, системой при которой будет объединен американский опыт, когда иммиграция зависит от предложения рабочих мест работодателем, и канадская система баллов. В Германии деловые группы в целом одобряют политику, основанную на баллах: она, на их взгляд, была бы сигналом открытости для бизнеса и готовности сделать все для того, чтобы привлечь самых лучших, умных и способных. В США же работодатели выступают против балльной системы, предпочитая политику, которая позволяет им выбирать и спонсировать отдельных сотрудников.

Отчасти проблема заключается в том, что никто в Германии или других государствах толком не понимает, что же именно привлекает высококвалифицированных специалистов из разных областей знания. Для потенциальных переселенцев немаловажное значение имеет иммиграционная политика, а также условия открытия визы с правом на работу. На притягательность страны в качестве места постоянного проживания также оказывает влияние возможность работника оформить постоянное проживание и для своей второй половины – будет ли ей также предоставлено право на трудоустройство или нет. В настоящий момент процесс открытия немецкой визы печально известен своей трудоемкостью. И работодатели, и иммигранты сетуют на мелочные придирки, длительный период ожидания и нескончаемые переговоры с властями. К сожалению, большинство реформ, рассматриваемых в Берлине, продвигаются мелкими шажками, а правящая коалиция неизменно откладывает принципиальное решение вопроса. По словам инсайдеров, самое большее, что можно ожидать, – это незначительная корректировка минимальной заработной платы или механизма регулирования рынка труда. Большинство представителей бизнеса считают, что этого недостаточно, чтобы сделать Германию более привлекательной для высококвалифицированных иммигрантов.

Что может побудить финансового аналитика из Пекина предпочесть Франкфурт Сингапуру? Каковы преимущества Силиконовой долины и Бангалора? У каждой отрасли научного знания есть свои ответы на эти вопросы. Экономисты указывают на уровень заработной платы и доходов, социологи говорят об общественных структурах, а руководители иммиграционного департамента доказывают полезность таких учреждений, как центры обслуживания прибывающих семей и центры трудоустройства.

Специалист по урбанистическим исследованиям Ричард Флорида считает, что «творческий класс» можно привлечь с помощью трех «Т». Технологий, талантов (имеется в виду высокая концентрация высокообразованной и высокопроизводительной элиты) и терпимости (о ней можно судить не только по расово-этническому многообразию общества, но и по наличию многочисленной «высокой богемы» и лиц с нетрадиционной сексуальной ориентацией). Однако Флорида очень широко определяет творческий класс – по его подсчетам, треть работников в Соединенных Штатах и, возможно, не меньшая их доля в других странах подпадает под эту категорию. Не очень понятно, каким образом эта теория может быть применена к индийскому студенту, изучающему инженерное дело. Он покидает традиционный, тесный семейный круг, чтобы зарабатывать себе на жизнь на другом конце света.

В каком-то смысле вызывает удивление тот факт, что Германия не кажется квалифицированным, образованным иммигрантам более привлекательным местом, чем другие государства. Ведь это самая процветающая в Европе экономика! Страна занимает второе место в мире по размерам экспорта. Немецкие компании стоят на переднем крае прикладных и промышленных технологий. Заработная плата находится на среднеевропейском уровне. В Германии солидное, если не исключительное высшее университетское образование, которое к тому же бесплатно. Хотя немецкий язык труден, многие компании ведут дела по всему миру, открывая производства в таких быстроразвивающихся экономиках, как Китай. Этот факт не ускользает из поля зрения молодых китайцев, решающих, в какой стране они хотели бы работать. «Я решил ехать в Германию, потому что там бесплатные университеты, – сказал мне китайский финансовый аналитик, работающий в международном банке во Франкфурте. – И если я решу покинуть Германию, надеюсь, что смогу вернуться в Китай и там продолжить работу в той же немецкой компании».

Даже с учетом размера территории Германия по-прежнему привлекает значительно меньше студентов из-за рубежа, чем Соединенные Штаты. Однако количество студентов, приезжающих в Германию из года в год, свидетельствует о том, что эта страна больше нравится учащейся молодежи, чем взрослым работникам. Главная задача в том, чтобы убедить этих молодых людей остаться. По мере роста экономических возможностей в Китае и Индии западноевропейцам становится все труднее убеждать приезжую молодежь оформлять постоянное место жительства в Европе.

Послужной список в иммиграционной политике также мешает Германии привлекать и удерживать у себя таланты. Страна крайне неоднородна. В процентном отношении она занимает первое место в Европе по количеству приезжих в структуре населения. 20% ее жителей либо родились за рубежом, либо являются детьми иммигрантов. Печальная история Второй мировой войны заставила немцев крайне болезненно относиться к любым проявлениям нетерпимости. Но вот какие результаты получили два экономиста из университета в Констанце, изучая реакцию работодателей на аналогичные резюме от соискателей с немецкими и турецкими именами. Выяснилось, что соискатели с такими именами, как Тобиас Хартман, получают на 14% больше ответных звонков из отделов кадров, чем соискатели с именами типа Фатих Йилдыз.

Это не такие уж плохие результаты: аналогичное исследование в Соединенных Штатах, проведенное в 2004 г., выявило, что соискатели с именами, присущими «белым» людям, получают на 50% больше ответных звонков от возможных работодателей, чем люди с типичными для афроамериканцев именами. Однако это исследование наделало много шума. В частности, его обсуждали специалисты по информационным технологиям, решавшие, оставаться им в Германии или нет.

Книга Сарацина явно не способствовала притоку иммигрантов. Согласно данным опроса, проведенного через два месяца после появления скандального издания, 36% немецких обывателей видят «засилье иностранцев»; 58% убеждены, что четыре миллиона мусульман, проживающих в стране, должны «существенно урезать» отправление своих религиозных обрядов. Разгоревшиеся дебаты бередят старые раны. Даже крайне успешные иммигранты, пустившие глубокие корни в Германии, считают, что их никогда не будут считать в полной мере «своими». Как сказал мне преуспевающий молодой ученый из Берлина, рожденный в Турции: «Я гражданин Германии, и мой ребенок – гражданин Германии. Я посвятил свою карьеру тому, чтобы обучать молодых людей, которые будут управлять страной в следующем поколении. И тем не менее, ко мне относятся как к иностранцу».

Последняя переменная в расчетах потенциальных мигрантов – это социальные условия в стране постоянного проживания. Их еще труднее анализировать, чем терпимость; однако о них часто можно услышать от высококвалифицированных иммигрантов. Переселенцы знают, что детям гастарбайтеров трудно учиться в немецких школах. В 2009 г. всего 9% молодых людей турецкого происхождения получили на выпускных экзаменах оценки, позволяющие претендовать на поступление в университет. Среди детей с немецкими корнями таких оказалось 19%. А в школах профессионального обучения, где две трети немцев получают специальность для будущей трудовой деятельности, лишь четверть учащихся – выходцы из иммигрантской среды.

Социологи утверждают, что столь неубедительные результаты объясняются низким уровнем образования среди гастарбайтеров, однако многие недавно приехавшие в страну работники интеллектуального труда также обеспокоены тем, что их дети могут не преуспеть в немецких школах, особенно если выглядят как иностранцы, имеют темный цвет кожи или азиатские черты лица. Иностранные выпускники университетов, думающие о том, чтобы остаться в Германии, переживают по поводу устоявшегося принципа старшинства, который часто затрудняет продвижение по службе в немецких компаниях. Другие озабочены тем, что не смогут внедриться в немецкие социальные и профессиональные структуры или что несовершенное владение немецким языком поставит крест на их карьере. Некоторых также беспокоят бесчисленные бюрократические препоны на пути открытия собственного дела.

                                                                 В погоне за немецкой мечтой

Немецкие политики начинают связывать воедино отдельные части этой головоломки. Одна из инициатив, которая набирает обороты в правительстве, направлена на ускорение интеграции путем придания большей гибкости социально-экономическому устройству, из-за которого так переживают многие вновь прибывшие специалисты. Предлагаемый законопроект должен облегчить процесс признания зарубежных дипломов о высшем образовании. Но одна эта мера не устранит социальное расслоение. Последние исследования подтвердили предыдущие данные о том, что в Германии труднее подняться по социальной лестнице, чем в любой другой стране Европы. Однако предлагаемый закон был бы важным шагом в стране, где карьера зависит от формального образования и официальных дипломов. Он помог бы 300 тысячам иммигрантов с университетским образованием, которые уже живут и трудятся на низких должностях и не по своей специальности, и стал бы позитивным сигналом для потенциальных мигрантов в разных странах.

Вместе с тем, немецкая мечта не должна ограничиваться воспроизводством американской мечты. Квалифицированные специалисты, думая о том, остаться им в Германии или нет, упоминают другие преимущества этой страны, включая надлежащий уровень общественной безопасности и системы страхования, процветающую экономику и, как это ни парадоксально, предсказуемость регулируемого рынка труда. «В Америке можно заработать больше денег и сделать гораздо более стремительную карьеру, – сказал мне один китайский специалист. – Но мне с семьей хорошо живется в Германии. Изначально меня привлекла в страну не система здравоохранения и образования и не длительные отпуска; но именно эти преимущества повлияли на наше решение остаться здесь». Очень немногие немецкие работодатели, ищущие высококвалифицированную рабочую силу, рекламируют такие условия, но это лишь доказывает, как мало им известно о том, что именно притягивает в Германию интеллектуальную элиту из других государств.

Подобная неосведомленность отчасти является отражением неоднозначного отношения немецкого общества к этому вопросу. Хотя развитые страны отчаянно нуждаются в притоке высококвалифицированных работников, избиратели не уверены в том, что готовы терпеть культурные отличия, которые несут с собой мигранты. Вовсе неслучайно правящая коалиция Германии была парализована осенью прошлого года, пытаясь решить эту дилемму. Немцы почти в равной степени не любят перемены и иммигрантов, и Германия никогда не станет наиболее предпочтительным местом для высококвалифицированных мигрантов. И все же острая нехватка рабочей силы, которая грозит Германии в ближайшем будущем, вынуждает чиновников в немецком правительстве и представителей негосударственных организаций задавать непростые вопросы раньше, чем это делают их коллеги в других странах. Возможно, это как-то повлияет на выбор страны проживания, который будет делать следующее поколение работников интеллектуального труда.

http://www.globalaffairs.ru/number/Immigratcionnaya-dilemma-Germanii-15356